1888.01.08 - В. Д. Поленов
[Москва], 8 января 1888 г.
Милый друг, Виктор Михайлович, не заехал я к тебе из Крыма потому, что очень нехорошо себя чувствовал и торопился домой. Мне бы ужасно хотелось и повидаться с тобой и посмотреть на твои работы. <...>
Что касается работы в соборе, то я решительно не в состоянии взять ее на себя. Я совсем не могу настроиться для такого дела. Ты — совершенно другое, ты вдохновился этой темой, проникся ее значением, ты искренне веришь в высоту задачи, поэтому у тебя и дело идет. А я этого не могу, мне бы пришлось делать вещи, в которые я не только не верю, да к которым душа не лежит; искреннего отношения с моей стороны тут не могло бы быть, а в деле искусства притворяться не следует, да и ни в каком деле не умею притворяться. Ты мне скажешь, что я же написал картину, где пытался изобразить Христа1. Но вот в чем дело: для меня Христос и его проповедь одно, а современное православие и его учение — другое; одно есть любовь и прощение, а другое... далеко от этого...
Сам я по таланту небольшой человек, таким меня все считают, и справедливо, но замыслы у меня большие; много я и долго работал и наконец достиг теперь некоторой известности. Достиг я ее главным образом благодаря сюжету моей картины, т. е. смыслу сюжета или, как говорят, идее картины. К великой моей радости, многие поняли то, что я хотел сказать, и отозвались с сочувствием. Это мне дает смелость говорить еще, насколько хватит сил, и это составляет мое счастье. Мне кажется, что искусство должно давать счастье и радость, иначе оно ничего не стоит. В жизни так много горя, так много пошлости и грязи, что если искусство тебя будет сплошь обдавать ужасами да злодействами, то уже жить станет слишком тяжело. Как я [высоко] ставлю в отношении радостного искусства твой «Каменный век», я и сказать не умею.
На днях тут был Павел Петрович Чистяков, он в восторге от этого произведения: «Васнецов дошел в этой картине до ясновидения, это первая русская картина, с нее должно начаться русское искусство». Это верно! В этой картине выражено все будущее развития человечества, все, для чего стоит жить. Ты не думай, что я упрекаю в притворстве при теперешней работе, ты вдохновился ею и нашел в ней смысл, и я глубоко это уважаю. <...>
(Публикуется по:
Виктор Михайлович Васнецов:
Письма. Дневники. Воспоминания. Суждения современников/
Сост., вступ. ст. и примеч. Н.А. Ярославцевой. –
М.: Искусство, 1987. – 496 с., [24] л. ил., 1 л. портр. –
(Мир художника). – С. 270-271.)
 Проект фасада Третьяковской галереи. Калька, акв., перо. Вариант. ГРМ |  Книжная лавочка |  Монах-сборщик. 1868 г. Бумага, граф. карандаш. ГТГ. |
Думаю, что если бы ты сам был здесь, то не нашел бы лучшего света и места для твоей картины «Иван-царевич на Сером волке». Относительно названия я не знаю, которое из двух, в письме твоем упомянутых, уже помещено в набор типографии.
Сейчас вернулся с Передвижной выставки и хочу под первым впечатлением высказать тебе то, что чувствую. Твой «Царевич на волке» привел меня в восторг, я все кругом забыл, я ушел в этот лес, я надышался этого воздуха, нанюхался этих цветов. Все это мое, родное, хорошее! Я просто ожил!
Ты такое новое слово сказал, мой хороший друг, какого я ни от кого в этой области не слыхал. Каждый раз образ этот заставляет останавливаться и много-много подумать. Для меня, не видевшего «Сикстинской мадонны» в оригинале, нет возможности сравнивать впечатления — но сердцу моему гораздо ближе твое представление о Божественной деве, идущей в мир с сыном своим. Друг мой, не думай, что я лживо говорю тебе, нет, я сказал бы больше, но нет уменья.