1878.05.05 - И. Н. Крамской.

           И. Н. Крамской.

[Петербург], 5 мая 1878 г.

          Дорогой мой Виктор Михайлович, неужели отвечать на все Ваши вопросы и пункты письма¹? Быть может, и не нужно, но почему бы и не отвечать?
          Вопрос 1-й: отправлена ли Ваша картина «Акробаты» и поправлена ли рама? Картина отправлена и рама в порядке.
          Пункт 1-й: Репин и Поленов молодцы, это правда. В Репине художник сидит несомненно, а Поленов желает быть им искренно, но будущее покажет, будет ли он им.
          Пункт 2-й: к Москве Вы еще не привыкли; и не привыкайте, а интересное забирайте все — Вы на это способны.
          Пункт 3-й: картины Ваши еще могут продаться, а что не продались до сих пор, то... говоря серьезно,— это предмет для меня лично больной. По крайней мере относительно одной: «Чтение телеграммы».
          Пункт 4-й: «с каждым днем Вы убеждаетесь в своей ненужности в настоящем виде. Что требуется, Вы делать не можете, а что делаете, того не требуется», до сих пор правильно, а дальше идет: «Как я нынче извернусь не знаю, работы нет и не предвидится! Впрочем, песенки и проч...», что тут от чего зависит. Если Вы убеждены в правильности намеченной Вами дороги, то изворачиванье практическое не должно быть в зависимости от него. Художник может быть очень современным исторически и не иметь заказов, а потому о работе мы продолжать не будем, а что касается первой половины, что «Вы не можете делать того, что требуется», то я решаюсь с Вами побеседовать об этом крайне щекотливом предмете не боясь последствий. В самом деле: неужели вечно обходить молчанием такие вопросы, которые составляют для каждого из нас наибольший интерес. В то время, когда дорого знать именно то, что думает другой о моей деятельности, тоже думающий, когда знание того, что думают и какое впечатление производят мои работы на другого, есть самое насущное знание, могущее если не вывести меня на дорогу, то по крайней мере осветить окружающий мрак; молчать в то время, когда невольно роняет человек больное слово, по-моему, дурно; и вот я решаюсь заговорить, чего бы это ни стоило. Я вот что думаю. Вся русская школа за последние 15 лет больше рассказывала, чем изображала.
          Вы попали в ту полосу, когда это направление начинает проходить.
          В настоящее время тот будет прав, кто изобразит действительно, не намеком, а живьем. Что изобразить? Да все! Не станет же талантливый человек тратить время на изображение, положим, тазов, рыб и проч. Это хорошо делать людям, имеющим уже все, а у нас дела непочатый угол. Вы один из самых ярких талантов в понимании типа; почему Вы не делаете этого? Неужели потому что не можете? Нет, потому что Вы еще не уверены в этом. Когда Вы убедитесь, что тип, и только пока один тип, составляет сегодня всю историческую задачу нашего искусства, Вы найдете в своей натуре и знание, и терпение, словом, вся Ваша внутренность направится в эту сторону и Вы произведете вещи поистине изумительные.
          Тогда Вы положите в одну фигуру всю свою любовь, и посмотрел бы я, кто с Вами потягается? Сюжет, столкновение характеров, событие, драма — все это еще в отдаленном будущем. Теперь мы должны собрать материал, мы еще не знаем ни типов, ни характеров нашего народа, как же мы будем писать картины? Вы их пишете. Но я чувствую, что Вы ловите меня на слове, однако ж я не отвечаю Вам, а продолжаю свое: Вы пишете картины, но как? Например, «Чтение телеграммы». Ведь это вещь такая, что будь она хоть в несколько саженей и то не беда, но надобно, чтобы это были действительно живые люди, а когда это будет, тогда вопрос, почему эти люди собрались вместе, отходит на задний план, он ничтожен. Не в нем дело. Даже и теперь, в эскизе, намеки на характеры совершенно раздавили сюжет; до него нет никому никакого дела. Неужели Вы не чувствуете своей страшной силы в понимании характера? Дайте ей простор! Я как теперь помню Ваш рисунок купца, принесшего подарки: голову сахару и прочей провизии—к чиновнику и утирающего свою лысину². Да будь это написано только, Вы увидали бы тогда, какая толпа и давка была бы у Вашей картины. Повторяю, если Вы убедитесь, что это и есть настоящее дело сегодня, Вы напишете тогда не хуже другого.
          Вопрос 2-й: в какой фазе дело о приобретении постоянного помещения³? Он в самом разгаре, теперь идет дело о возможности получить в свое владение каменные корпуса в соляном городке. Мы чуть не каждый день толкуем и скоро сделаем запрос каждому члену, на каких основаниях можно это осуществить. Но об этом до будущего раза.
          Выставка поехала, теперь должна быть в Москве. Брюллов болен, бедняга, и, кажется, серьезно.

Ваш И. Крамской,

Репину и Поленову низко кланяюсь.

(Публикуется по:
Виктор Михайлович Васнецов:
Письма. Дневники. Воспоминания. Суждения современников/
Сост., вступ. ст. и примеч. Н.А. Ярославцевой. –
М.: Искусство, 1987. – 496 с., [24] л. ил., 1 л. портр. –
(Мир художника). – С. 261-263.)

¹Речь идет о письме В. М. Васнецова И. Н. Крамскому от 1 мая 1878 г. (см. ч. I, 1878, письмо № 1).
²Очевидно, речь идет о рисунке Васнецова «Купец в передней у пристава» (1869, бум., гр. кар., перо, тушь, ГТГ).

³Имеется в виду приобретение постоянного помещения для выставок ТПХВ.

В. М. Васнецов. Богатыри. 1898.

В. М. Васнецов. Декоративный орнамент для Владимирского собора в Киеве.

В. М. Васнецов. Сказка о спящей царевне. 1900–1926.