1880.04.02 - П. П. Чистякову.

          П. П. Чистякову.

Москва, 22 апреля 1880 г.

          Уважаемый и дорогой Павел Петрович, не вините меня за долгое молчание, не равнодушие было тому причиной, а я был так взволнован Вашим письмом, что на первых порах решительно не нашелся, что Вам ответить. Хотелось Вам многое, многое написать, хотелось всю душу излить... а между тем теперь вот чувствую, что ничего толком не выскажу и не умею, и трудно высказать то, что внутри души копошится и волнуется, и до слез иногда, и других бы заставил плакать, как бы сила да мощь! Да вот — в словах да мечтах это легко, а в картинах — тяжко-тяжко, трудно! Хотя бы малую искорку духа божия отразить в картине — и то великое счастье; хоть только не оскорблять нашего великого и святого искусства своим утлым мараньем и то уже ослабление адских мук бессилья!
          Что я должен был почувствовать, когда узнаю, что есть человек, который угадал самое сокровенное моей картины¹, о чем я только втихомолочку мечтал... есть, Павел Петрович, в Вашем письме такие местечки, что хоть и стыдно — я плакал!., не мне бы читать их.
          Вы меня так воодушевили, возвысили, укрепили, что и хандра отлетела и хоть снова в битву, не страшны и зверье всякое, особенно газетное. Меня, как нарочно, нынче более ругают, чем когда-либо — я почти не читал доброго слова о своей картине². В прежнее время — сознаюсь, испорченный человек — сильно хандрил от ругани газетной, а нынче и в ус не дую, как комар укусит, посаднеет и пройдет.
          До Вашего письма начал было здорово хандрить... а теперь — бог с ними, пущай пишут и говорят — не в этом дело.
          Одно вот меня мучает: слабо мое уменье, чувствую иногда себя самым круглым невеждой и неучем. Конечно, отчаиваться не стану, знаю, что если смотреть постоянно за собой, то хоть воробьиным шагом да можно двигаться. Согласен с Вами, Павел Петрович, что общий тон следовало бы держать сумеречнее, это было бы и поэтичнее, да, сознаюсь, с самого начала не сумел, хоть и желал, а при конце картины притереть какой-нибудь одной краской и не хотел и не умел, да и не люблю. За рисунок, я ждал, что Вы меня сильно выбраните — знание формы у меня очень и очень шатко.
          Вот я о чем мечтаю, Павел Петрович,— Ваша теплая широкая душа, на все отзывчивая, подскажет Вам что-либо великое, радостное и воодушевляющее из русской истории, и Вы, уже не торгуясь, отдадите всего себя и свою жизнь до конца великому и святому художественному труду, и сила божия будет с Вами!
          Дела мои денежные сильно поправились. Третьяков купил «Поле битвы» за 5 т[ысяч], а Солдатенков — спасибо Вам — купил «Карты»³ за 500 р[ублей] —торговали очень, но я рад, что картины обе пристроены в хорошие руки. Вашей семье поклон и желаю всего доброго.
          Желал бы назваться Вашим сыном по духу.

           В. Васнецов.

(Публикуется по:
Виктор Михайлович Васнецов:
Письма. Дневники. Воспоминания. Суждения современников/
Сост., вступ. ст. и примеч. Н.А. Ярославцевой. –
М.: Искусство, 1987. – 496 с., [24] л. ил., 1 л. портр. –
(Мир художника). – С. 56-58.)

¹Речь идет о картине В. М. Васнецова «После побоища Игоря Святославича с половцами».
²Картина «После побоища Игоря Святославича с половцами» вызвала много самых разных отзывов, в том числе критических. Газета «Московские ведомости» (1880 г., № 119, 1 мая) отмечала: «В «Побоище» Васнецова заметен несомненный талант к характеристике. Лица русских витязей полны строгого спокойствия, все они точно спят. Очевидно, что это люди, бившиеся и павшие за высокую цель, за «русскую землю», в противоположность диким хищникам половцам. Фигуры написаны тщательнее, нежели это обыкновенно делает г. Васнецов. Есть талант к группировке. Заметно желание навеять на всю картину поэтический колорит. Вокруг мертвецов поднимаются полевые цветы, на небе светит луна; в природе тишина и спокойствие; темная летняя ночь, и среди этой ночи «пир докончили храбрые Русичи: сваты напоиша, а сами полегоша за землю Русскую». Отчего же картина Васнецова производит отталкивающее впечатление? Отчего зрителю нужно преодолеть себя, чтобы, так сказать, путем рассудка и анализа открыть картине некоторый доступ к чувству? Оттого, что в картине отведено слишком большое место «кадаверизму». Оттого, что художник, избрав сюжет более или менее фантастический, поэтический, отвлеченный, вы можете назвать его как хотите, не воспользовался при его изображении теми средствами, которыми живопись обладает для передачи такого рода сюжетов точно так же, как обладает такими средствами народный язык». «Русская газета» (1880, № 41, 30 апреля) писала: «Васнецов выставил две картины, доказывающие, что этот художник двигается гигантскими шагами вперед. Разрабатываемому им сказочному миру трудно сочувствовать в наш реальный век...». Отрицательно отнесся к картине В. В. Стасов и некоторые художники-передвижники во главе с Г. Г. Мясоедовым, выступившие против экспонирования этой картины на VIII Передвижной выставке. Тем не менее многие художники разделяли точку зрения П. П. Чистякова на полотно В. В. Васнецова. И. Е. Репин назвал картину «После побоища» «вещью прекрасной, поэтической и глубоко национальной» (Письмо Репина Третьякову 20 марта 1880 г. —И. Е. Репин. Переписка с П. М. Третьяковым, с. 46). И. Н. Крамской писал И. Е. Репину: «...трудно Васнецову пробить кору рутины художественных вкусов. Его картина не скоро будет понята. Она то нравится, то нет, а между тем вещь удивительная» (Переписка И. Н. Крамского. Т. 2, с. 393).
³Речь идет о картине «Преферанс», приобретенной Козьмой Терентьевичем Солдатенковым (1818—1901), московским меценатом, коллекционером художественных произведений, издателем ряда сочинений по вопросам истории. Его собрание перешло по завещанию в 1901 г. в Румянцевский музей, а оттуда в 1924 году — в ГТГ.

Хороша наша деревня, только славушка худа

Е.Г. Мамонтова. 1885

Военная телеграмма. 1878 г. Холст, масло. ГТГ.